СЕМЬЯ должна быть у всех

Семья…красивое слово из пяти букв,

Но так много значит для каждого…

Дождь. Я иду по улице. Одна. Без зонта и, не прикрыв голову. Прохожие даже не пытаются остановить меня и спросить, почему я не забочусь о своем здоровье. Почему… Все и так понятно. Мое здоровье не нужно никому, и даже мне самой. А зачем? Когда все равно не с кем им делиться. Слышала, что этот год объявлен годом семьи. Смешно. Всего лишь год. Он пройдет и все об этом понятии снова забудут. А мне все равно. У меня ее нет. Я иду под дождем и заглядываю в лица взрослых дяденек и тетенек, ведущих за руку своих избалованных детишек. Толстых, капризных. Вот один карапуз жует шоколадку с неизвестным мне названием. Я такую в жизни не пробовала. Да и на что можно позволить себе такую роскошь? Сейчас куплю половину батона и домой, к старенькой бабушке, которая уже не ходит, а только лежит на кровати и вспоминает советский коммунизм. Вот и все, что осталось от того, чего никогда не было.

Когда моя бабушка была еще здорова, на вопрос: «Почему у меня нет мамы и папы?», она ответила: «А кому ты нужна, замарашка такая? Разве что мне, в старости стакан воды принести…». Вот и ношу ей теперь воду, хлеб, суп…что там еще едят бабушки? Жестокая, суровая правда, но зато правда, и я не питаю иллюзий, что мои родители пропали в экспедиции в джунглях, как считает мой сосед Гришка. Хотя я-то знаю - его бросили, так же как и меня, потому что мы не нужны никому, как дворовые щенки от беспородной собаки.

Год семьи. А что такое семья? Говорят, она должна быть у всех. А почему нету ее тогда у меня? Бабушка в ответ только вспоминает, что при Сталине все дети имели своих родителей.

Ну, вот и мой магазин. У входа стоит какая-то тетя и, увидев меня, она начала рыться в своей маленькой сумочке. Прохожие часто отводят глаза, чтобы не смотреть в мою сторону. Они почему-то чувствуют себя виноватыми за то, что у меня нет родителей. Одета я не по погоде, в рваный комбинезон, из которого почти выросла. Тощая, с бледным лицом, потому что ем мало и основное время ухаживаю за больной бабушкой.

- На вот, возьми! – тетя протянула бумажку в 50 рублей, - купи себе поесть.

- Не надо! У меня есть деньги, - ответила я, хотя в кармане лежало только 6 рублей 50 копеек на половину батона.

Она резко изменилась в лице.

- Милая моя девочка…- тетя упала передо мной на колени и стала обнимать. Что нужно от меня женщине в дорогом пальто, с красивой прической. И духи у нее, наверняка, из Франции. Не бабушкины «Красная Москва», которые хранятся на самой высокой полке, чтобы я не разбила.

- Те-е-еть! Тебе чего? – спросила я, вырываясь из ее крепких объятий.

- Доченька моя, милая, любимая, прости меня!

Женщина начала плакать, что-то бормотать себе под нос, целовать меня в щеки, от чего стало противно.

- У меня нет мамы. Она бросила меня несколько лет назад.

- Доченька, это же я! Я твоя мама!

- Сумасшедшая какая-то.

Дама растерянно опустила руки, а я удалилась в магазин.

Дождь. Я иду по улице. Без зонта и даже не прикрыв голову…

- Маша! Немедленно иди сюда. Не убегай!

Это моя мама бежит за мной с зонтиком. Папа ее обгоняет, ловит меня, поднимает на руки и целует в щеки. Теперь это совсем не противно. Они нашли меня, а я смогла их простить.

Я знаю, у каждого ребенка должна быть своя семья. Теперь она есть и у меня!

2008 год